Антонио Поллайоло: картины, скульптуры, биография

Творчество Антонио Поллайоло (1433—1498)

Антонио ди Якопо ди Антонио Бенчи, один из самых прекрасных и самобытных скульпторов итальянского Возрождения, прославивший себя также в ювелирном деле, графике, рисовании и живописи, родился в семье, не украшенной ни знатностью, ни богатством, ни образованием. Отец его, Якопо ди Антонио Бенчи, торговал домашней птицей. От этой отцовской профессии, по флорентийскому обычаю, и получил свое прозвище мастер: Поллайоло. Как ни прост был Якопо, однако верно угадал склонности своих сыновей: старший, Антонио, был отдан учиться ювелирному делу и работе с металлом — ремеслам, не отделимым в то время от профессии скульптора; а младший, Пьеро, — в мастерскую живописца. Дальше собственные дарования и благоприятная для их развития творческая атмосфера Флоренции позволили братьям уже в молодые годы достичь вершин науки и искусства и заслужить ува­жение своих сограждан. Особенно преуспел Антонио.

В наше время может показаться странным, когда, рассуждая о творчестве скульптора, художника, ювелира, упоминают их успехи в науках. Но во Флоренции XV века интересы ученого-естественника, филолога, историка и служителей муз во многом совпа­дали. Дело в том, что искусство как раз выходило на новую дорогу, освобождалось от средневековой условности в передаче естественного мира и человека. Если раньше в центре внимания художников стояла задача всякому изображаемому лицу или событию придать окраску небывалого, чудесного, связанного с потусторонним миром, то теперь, наоборот, мастера стали стремиться к достоверности, к жизненной правде и чувственной красоте. Причем, конечно, эти новые цели не сводились к унылому, бездушному копированию модели. Необходимо было, с одной стороны, проникнуть в самую суть явлений, чтобы, изображая их, избежать неверного и случайного (поэтому художники штудировали анатомию и математику, в первую очередь перспективу), а с другой, — выразить гуманитарные идеалы своей эпохи, представление о человеке высокообразованном, наделенном гражданскими и духовными добродетелями (для чего нужно было иметь серьезные познания в истории, философии, литературе и религии). Науки Нового времени тогда также делали лишь свои первые шаги. Поэтому художники и ученые шли рука об руку.

Об ученых занятиях Антонио Поллайоло специально говорит его первый биограф Вазари, автор жизнеописаний художников. Естественнонаучный интерес Поллайоло кажется просто ненасытным, когда рассматриваешь такие знаменитые произведения, как гравюра «Битва десяти обнаженных» из галереи Уффици во Флоренции или большой алтар­ный образ св. Себастьяна, напи­санный для капеллы Пуччи аль Аннунциата во флорентийской церкви Санта Мариа деи Серви, а ныне хранящийся в лондон­ской Национальной галерее. На гравюре яростно рубятся кривыми мечами и топорами, умерщвляют друг друга кинжалами и стрелами десять обнаженных юношей. Сюжет этого изображения неизвестен, да и вряд ли он вообще существовал: кажется, мастер воспользовался темой битвы лишь для того, чтобы в разных позах, движениях и поворотах изобразить напряженное человече­ское тело — исследовать его возможности. Особенно наглядно это проявляется в том, что центральная пара сражающихся, кажется, выглядит как одна и та же мо­дель, изображенная с разных то­чек зрения, — настолько точно позы юношей повторяют друг друга. Тот же прием еще шире применен на картине «Святой Себастьян»: двое воинов, которые, стоя на первом плане спиной друг к другу, натягивают арбалеты, и остальные четверо, в упор рас­стреливающие привязанного вы­соко к дереву святого, изображе­ны в одинаковых позах, зафиксированных, однако, со всевозможных сторон.

Какое художественное содержание заключается в этих естест­веннонаучных штудиях? Прежде всего обратим внимание на то, что своих героев Поллайоло изображает обычно в активном движении, требующем предельного напряжения мышц. При этом, как бы ни были атлетичны широкоплечие и широкогрудые фигуры, в которых каждая жилочка кажет­ся разработанной физическими упражнениями, их мускулатура

отнюдь не выглядит преувеличен­ной, скорей наоборот, тела ка­жутся худощавыми. Примеча­тельно также, что в большинстве случаев Поллайоло избегает изо­бражать людей красивыми: лица воинов на упомянутой гравюре искажены яростью, а на алтарной картине выглядят вполне триви­альными: сами контуры и поверх­ности тел благодаря детальней­шей разработке мускулатуры и разнообразным ракурсам выгля­дят слишком искривленными, дробными, беспокойными. Но как раз в этом беспокойстве конту­ров и поверхностей заключается цель научных изысканий Поллай­оло. Он находит их изгибы с по­мощью анатомии и перспективы, чтобы с предельной убедительно­стью передать движение человече­ского тела, проследить зарожде­ние этого движения и его полное развитие во всех группах мышц.

При этом мастера интересует, конечно, не фотографически точная передача физического действия, но сама энергия, скрытая в телах, оживляющая их дух. Характерно, что, даже изображая кипящую битву, он придает фи­гурам, как правило, статические, уравновешенные позы. Не слу­чайно вздувшиеся мышцы его ге­роев, волнующиеся контуры и по­верхности, в движении которых преобладает устремленность вверх, так напоминают позднеготическое искусство с его напряженными жилами множества быстрых нер­вюр, убегающих под сумрачные своды соборов, преувеличенной экзальтацией, "вертикализмом, на­турализмом. Эти ассоциации вполне закономерны. В XV веке в заальпийских странах Европы процветал позднеготический стиль.

Да и в самой Флоренции так на­зываемая интернациональная го­тика пользовалась огромной по­пулярностью. Многие произведе­ния Поллайоло показывают, что мастер отдал дань общему увле­чению. Но когда мы говорим о «Битве обнаженных» или «Св. Се­бастьяне», дело не в этом. Важ­но, что Поллайоло и позднеготи- ческие мастера жили в общей ду­ховной атмосфере, поэтому в со­держании их произведений в са­мой поэтике творимых ими обра­

зов и даже в методах их работы много общего. Например, поздне­готический натурализм в переда­че чувств и натурализм Поллай­оло в изображении человеческого тела не случайно соответствуют друг другу. И тот и другой вы­званы к жизни поисками макси­мальной духовной экспрессии. И оба по-своему идеальны, ибо в действительности не встречаются ни столь аффектированные, как бы сжигающие человеческую плоть переживания, как в поздней го­тике, ни такие переливающиеся мускульным движением тела, как у Поллайоло.

Но для правильного понимания творчества Поллайоло необходи­мо осознать не только его глу­бокое духовное родство с поздне- готическим миром, но и не менее существенные различия с ним. Готика ограничивается изображе­нием человека как участника космической драмы в его отноше­ниях с богом. Поллайоло же на­чинает исследование человеческо­го тела как создания природы. И вот эта эмпирическая, научная основа, эти поиски убедительности и достоверности не в изобра­жении чувств, а в том, что под­дается объективному познанию, в соединении с традиционным ми­ровоззрением мастера, придает такую свежесть и силу его обра­зам и открывает широкую дорогу будущему развитию европейского искусства.

Живописью Поллайоло стал зани­маться довольно поздно, изучив ее технику с помощью своего младшего брата. Однако рас­смотренные нами произведения дают верное представление и о его достижениях в области скульп­туры. Замечательно, что даже отмеченный выше прием повторе­ния в одной композиции челове­ческой фигуры все в той же позе, но показанной с разных точек зрения обнаруживает вкус скульп­тора Нового времени с его стремлением к круглой пластике. И в самом деле, рассматривая карти­ну, мы как бы совершаем круго­вой обход статуи и, что харак­терно для Поллайоло, во всех подробностях исследуем ее дви­жение. О том, какого совершенст­ва добился мастер в передаче движения в скульптуре, лучше всего свидетельствует его ше­девр — бронзовая статуэтка, изо­бражающая последний момент схватки Геракла и Антея , ис­полненная, вероятно, во второй половине 1470-х годов. Начиная с 1484 года Поллайоло получает почетные заказы папской курии — свидетельство высочай­шего признания современников. Над их исполнением он трудился с помощью брата, вместе с кото­рым был и похоронен в церкви Сан Пьетро ин Вииколи в Риме.

Произведения Поллайоло

Мученичество св. Себастьяна

Геракл и Гидра

Портрет молодой дамы

Геркулес и Антей